Глава 7. Немая тень.
В те места босоногою странницей
Пробирается ночь вдоль забора,
И за ней с подоконника тянется
След подслушанного разговора.
Борис Пастернак
Пробирается ночь вдоль забора,
И за ней с подоконника тянется
След подслушанного разговора.
Борис Пастернак
Все раны Эрика были вылечены, разумеется, это всколыхнуло море вопросов у Карлайла. Но я лишь улыбалась и увиливала от разговора. А что собственно мне нужно было ему сказать? «Знаешь, Карлайл, я когда-то отказала Волтури вступить в их клан. А потом три года насиловала мозг его любимому охраннику. И в этот период своей жизни познакомилась с одним чудным садистом, который может сжечь тебя заживо, но при этом выжать из тебя триста миллилитров чистой вампирской крови. Ага, без вас моя жизнь изобиловала мазохизмом». Бред, такого даже Карлайл понять не сможет и организует для меня путевку скорым поездом в белую мягкую комнату.
Помимо этих, почти шуточных проблем, у меня были проблемы намного более масштабные. Лили прожигала меня недобрым взглядом и скорее всего пару раз бы уже попыталась придушить, если бы не Лука вовремя удерживающий ее. А еще были все остальные Каллены, которые так желали понять, почему Элиза обратилась ко мне за помощью? Из-за чего я пошла на какое-то безрассудство, чтобы спасти Эрика? Кто такая Изабелла Торн? И почему во всем, что связано с этой семьей, замешана я? В общем, атмосфера накалялась.
Поэтому я всеми правдами и неправдами старалась как можно меньше времени проводить дома. И если кто-нибудь хотел меня найти, то ему приходилось бегать по окрестным лесам. Удобно устроившись на раскидистой ветке дерева, я намеревалась провести на своем наблюдательном месте ближайшую ночь или день, как получится.
- Шрам останется, да? – забравшись ко мне на ветку, спросил Эрик. Вообще-то ему запрещали выходить из дома, но кто его удержит, если даже в чужом доме он смог найти множество разных способов улизнуть прочь.
- Небольшой отпечаток, - мне приходилось охотиться каждый день, чтобы быстрее заживить руку, из-за этого все и терпели мое постоянное отсутствие. Сидя на ветке, мы молчаливо рассматривали макушки деревьев.
- Я больше не смогу превращаться в волка? – прервав начавшее тяготить нас молчание, наконец, поинтересовался Эрик.
- Ты потерял много крови и, несмотря на переливания и капельницы, к тому моменту, как я пошла на крайности ты уже пах как обычный человек. А с моей кровью, ты и вовсе стал напоминать Элизу, ваш аромат стал идентичным. Скорее всего, ты тоже стал пассивным носителем, но я не знаю, Эрик, может быть время пройдет, и ты снова станешь прежним. Правда, хочешь ли ты этого? – переведя взгляд на племянника, спросила я.
- Знаешь, мы всегда ели торт тринадцатого сентября. Честно говоря, я никогда не понимал, что это за традиция, но мне нравилось. Великолепная мысль спросить, а что за повод пришла ко мне, когда мне было тринадцать. Элиза тогда на меня так посмотрела, как будто я самый большой идиот на планете. Она, наверное, раньше спросила, - усмехнулся Эрик, быстро взглянув на меня. – Мама сказала, что это день рождения ее старшей сестры – Изабеллы. Мне тогда это показалось очень странным, что обеих девочек назвали одним именем. И тогда для меня – единственного не ведавшего олуха - поведали историю. Оказывается моя тетя однажды просто ушла из дома в неизвестном направлении и как ее не искали, найти не смогли. Никто ничего о ней не знал, пока однажды за нашу молодую семью не была внесена ссуда за дом, а потом денежные средства стали поступать на неизвестно откуда взявшиеся счета на меня и сестру. Это было единственным доказательством того, что неизвестная нам Изабелла Свон жива и живет довольно неплохо. Мне было интересно узнать что-нибудь о своей загадочной тете, и я прошерстил все сайты о людях с большим доходом. Но в них было не так уж и много женщин и не было ни одной Изабеллы. Я подумал, что ты можешь оказаться мафиози. Все полетело к черту, когда какой-то бабуин в Порт - Анжелесе чуть не сбил Элизу. Мне так хотелось его растерзать, вырвать сердце из груди и скормить псам. Это желание охватило меня и никуда не исчезало. Мне было страшно ощущать его в себе и общаться с сестрой. Она бы обо всем догадалась просто заглянув мне в глаза. А потом это случилось: я увидел того кретина, он снова был пьян и выходил из магазина с пивом. Мое тело охватило огнем и вместо того, чтобы подбежать к тому мужику и врезать ему по челюсти, я прыгнул на его грудь и перегрыз шею. Мир перестал быть настолько цветным, как я привык, зато звуков и запахов стало намного больше. Мне удалось убежать от магазина, хотя один бойкий охотник и разрядил мне в след свое ружье. Бегал кругами вокруг собственного дома, не понимая, как из человека я стал сплошным комком шерсти и как стать обратно собой. Паниковал, бился плоским лбом об деревья и боялся того, что натворил. А потом вдруг голос, не пойми откуда, велящий мне успокоится. Разумеется, я подумал, что все - это уже шизофрения. Но голос в моем сознании оказался просто первым цветком шизофрении, его ягодка выбежала на меня, скаля зубы. Я принялся защищаться, он отбиваться, в общем, я так треснулся хребтом о вековой дуб, что сознание, наконец, меня покинуло. Очнулся я уже дома в своей постели, Элиза треснула меня по лбу сразу же, как я открыл глаза. Она возмущенно закатила глаза и пробормотала: «Лох – это судьба». Вот тогда мне и открыли семейную тайну о чертовом проклятии. А еще я узнал, что может быть моя тетя и мафиози, но когда-то она была прекрасной девушкой, влюбившейся в вампира. После всего того бреда, что на меня вылился, я все-таки уверился, что у меня началась шизофрения. Но мне на руки положили старый дневник моего прадеда, вырезки из газет об автомобильной аварии и одну фотографию с выпускного бала. С фотки на меня смотрела копия Элизы, единственным отличием был лишь цвет волос и гипс на ноге. Вот она – Изабелла Свон. В голове ни черта не укладывалось и каждый раз раздражаясь, я, оборачивался в псину. Это было отвратительно – всегда. Я был единственным, кого тяготило это проклятие: всех остальных оно забавляло. Для них это было круто, они ощущали себя киногероями из фильмов про крутых мутантов спасающих Землю от вселенского зла. Зло в их понимании, разумеется, было клыкастым вампиром. А чем мы были лучше вампиров? Они хотя бы были людьми, а мы какой-то мутирующей дрянью. Ты была первым вампиром, которого мы все увидели. Все во мне кричало уносить ноги прочь, но помыслы всех остальных были другими. Они так жаждали битвы, что моя воля почти растворилась в этом кровожадном хаосе. Ребята вели себя нагло, они ощущали за собой преимущество, думали, что это они здесь самые главные. Ты взбесилась, но я успел заметить страх в твоих глазах. Слабый отголосок, который меня испугал, потому что я много раз видел точно такой же в глазах Элизы и мамы. Честно говоря, я обрадовался, когда Лука появился рядом с тобой, как чертик из табакерки. Джейк приказал нам отступать, все они были против, а я - рад, буквально ликовал. Вот тут-то и началась травля на вас и на меня. И я злился на тебя, Белла, злился, что с твоим появлением у моей нелюбви к своей сущности появился какой-то тайный смысл. Знаешь, когда ты пришла в наш дом – это было страшно и волнительно, как будто все тайны, наконец, раскроются и я получу свободу от той дряни, что льется в моих жилах и отравляет мою жизнь. Правда, ни черта понятнее не стало, но зато мы узнали, что наша всемогущая тетя – вампир. После того, как ты покинула наш дом, мама впервые приказала нам: «Никогда и никому вы не должны раскрыть этой тайны. Даже не думайте о ней». Но я не мог не думать, поэтому к Джейку поехал на машине. Когда я пришел к нему, все уже нетерпеливо подъедали съестные припасы вожака стаи. Я передел Джейку то, что ты сказала. Ребята взбесились, хотели ворваться в твой дом и убить. Но Джейкоб не дал, он рявкнул, чтобы все сели ровно и не дергались. Когда он снова посмотрел на меня, я понял, что Джейк догадался, что я что-то умалчиваю. Они бы все равно об этом узнали, когда кто-нибудь из этих дебилов заставил бы меня перекинуться и отправится на осмотр местности. Я подбирал слова очень аккуратно, но не успел договорить, как Джейк приказал не трогать вас больше никогда. Он сказал: «Это члены семьи и если кто-нибудь их тронет, то я сам оторву ему башку». Было страшно и при этом очень хотелось заговорить с тобой, так что новость о приезде Калленов меня скорее обрадовала, чем испугала. Это давало легальный повод подойти к тебе и заговорить. Ты не злилась, тебе была симпатична моя… забота – это было приятно. Когда я ждал тебя на пороге твоего дома, то раз сто намеревался сбежать как трус, но как бы далеко не отбежал, все равно возвращался. Мне хотелось узнать, что же происходит, почему ты и Элиза грустите, так одинаково. Почему Джейк боязливо посматривает в сторону твоего дома, кусает губы и с болью убегает прочь. Я – тугодум, мне нужно, чтобы мне объяснили, сам я понять не могу. Ты пригласила меня в дом, пусть и уклончиво, но сказала правду - это было приятно. А то, что ты спросила, нужно ли нам что-нибудь, и вообще отбросило меня куда-то в детство. Когда я ждал своего дня рождения, чтобы мы смогли купить что-нибудь красивое в подарок от нашей тети. И пусть мы никогда ее не видели, но знали, что она заботится о нас, по-своему. Я знал, что ты приходила к нам в наш день рождения – я слышал ваш разговор с Элизой. Вот тогда до тугодума все и дошло. Я боялся превратиться в волка, чтобы не раскрыть твою тайну кому-нибудь еще. А когда превратился, вряд ли кому-нибудь из ребят было дело до того, чтобы было в прошлом. Их больше интересовал маленький мальчишка, убегающий от них. Они так ликовали, когда убивали очередного, пусть и безумного, но ребенка. Их радость раздражала меня, я не мог и не хотел убить кого-нибудь. Мне вполне хватило того мужика. Не знаю, почему та рыжая сука так обрадовалась, когда увидела, как я пячусь от нее. Я выдернула довольно большое дерево и как смычком стала лупить меня им, как бы я не изворачивался у меня не получалось увернуться. Когда прибежали ребята, она так обрадовалась, и я понял, что уже никому меня не спасти, когда почувствовал, как их разорвали. Так что я просто перекинулся в человека, если уж умирать, то тем, кем родился, а не животным. Это явно не понравилось вампирше, поэтому она быстро закончила свою игру, прибив меня к земле. Сквозь поваленные на меня деревья, мне было видно небо. Знаешь, было так жаль, что оно не голубое, мне почему-то хочется умереть, смотря непременно на голубое небо. Ну в общем, когда мне удалось услышать шум, который признаться я принял за бред. То просто позвал того единственного человека, которого не боялся.
Его исповедь была долгой, ночь уже перевалила за половину, скоро должен был наступить рассвет. И даже мне нужно было время, что переварить весь поток информации вылившийся мне на голову. Смотря на сидевшего рядом со мной мужчину, язык не поворачивался назвать его мальчишкой, я все же, наконец, уверилась, что у нас какая-то проклятая семья и жить в Форксе нам противопоказано.
- После аварии, когда я увидела себя в зеркале, мне захотелось собственноручно вскрыть себе вены. Я часами рассматривала свой фотоальбом, именно тогда поняла, что была вполне симпатичной девушкой. Но стала цирковым уродцем. У меня не было сомнений, когда я уходила из дома. Хотелось потеряться где-нибудь, чтобы никто не пялился на меня, чтобы не было жалости в чужих взглядах. Он говорил когда-то, что мне нельзя жить на севере, я уехала на юг. Рыжий песок, сливающийся с линией горизонта, голубое небо – все завораживало. Когда Лука появился на моем пути, я впервые поняла, что испытывает человек, видя своего прекрасного убийцу. Восторг и страх, но я была рада, что меня убьет незнакомый мне вампир. Но Лука не убил, он предложил мне бессмертие и я согласилась. Это было странно, очнутся вампиром: все было ново и запахи и звуки и цвета – всего было слишком много. А еще была жажда, раздирающее горло. Когда мы приблизились к человеческому жилью, и я почувствовала запах крови – это было то, чего желала каждая клеточка моего тела, но против чего взбунтовался разум. Я почувствовала ребенка и остановилась, не смогла и не захотела пойти вперед. Я никогда еще не пробовала человеческой крови, терзала животных, себя, но если боялась, что сорвусь, уходила подальше в пустыни. Впервые я оказалась среди людей, на похоронах отца. Именно тогда я усомнилась в правильности своего решения убежать из дома. Но ставки были сделаны, ставки больше не принимались. Тогда же я увидела свое отражение – впервые – это было ново для меня и пугало. Я была не собой, меня никто не смог бы узнать, а я хотела бы, чтобы узнали. Знаешь, почему-то совершенно не те мужчины замечают подвох с моими глазами и внешностью, когда смотрят на меня. Куда они все смотрят обычно?! – иронично спросила я, Эрик хохотнул, ветка опасливо качнулась, видимо лимит ее выносливости подходил к концу. – Я знала, когда родилась твоя мама, на ее имя тоже был открыт счет, но она почему-то никогда им не пользовалась. Потом родились вы, я старалась хоть как-то, пусть и таким способом, но держать связь с вами. Большую часть своего времени, а времени у меня теперь много, мне удавалось путешествовать по миру. Узнавать то, чего не знала раньше, а я многого не знала. Мне встречались и другие вампиры, с некоторыми я общалась, некоторых избегала. Однажды меня настиг врасплох один вампир, я тогда была на охоте, задумалась о чем-то и оказалась прижатой к земле, статным блондином. Он усмехался, это меня и взбесило, сбросив его с себя, я ухватила его за руку и рванула так, что трещина на плече оказалась очень большой и чувствительность этой руки он потерял. Разумеется, это взбесило и его: лес после нашей драки превратился в утоптанную поляну. Его звали Уильям, мы терроризировали друг друга около пяти лет, потом я встретила Лили и уже не вернулась к нему. С ней было привычнее, все-таки мы были девушками и нас многое объединяло. Она сделала меня не сверкающей на солнце, и наша жизнь совсем стала напоминать пьянку в Вегасе: бутики, вечеринки, веселье. К этой пьянке на три года присоединился Алек, но мне тоже не удавалось жить с ним спокойно. А потом вдруг Лили в голову пришла очаровательная идея стать примерной ученицей в какой-нибудь школе. На меня возлагалась священная обязанность выбрать город, в котором мы будет жить. Я долго не могла выбрать, а потом на глаза попался мой фотоальбом и мы приехали сюда. Все завертелось слишком быстро. Я думала, что ты, как и все оборотни, ненавидишь меня, Эрик, и твои порывы общаться вводили меня в недоумение. Но это было приятно, как будто у тебя действительно есть кровная семья. Когда я увидела тебя, распятого – это было как удар под дых, как будто последнюю опору, что держала вертикально, выбили из-под ног. Я все же верила, что ваш ген сможет вылечить тебя, но видимо не судьба. У меня раньше был шрам на этом месте, так что можно сказать, что он вернулся ко мне, просто слегка изменившись.
Эрик провел по следу на моей руке, он так виновато смотрел на меня. Улыбнувшись, я обняла его и ветка, наконец, сломалось. К счастью, так я его держала, то никаких травм Эрик не получил. Весело хмыкнув, племянник потянул меня в сторону дома.
- Я не хочу снова превращаться в волка, хочу быть обычным человеком, а не чудовищем. Я боролся за это свое желание. Почему ты не хочешь бороться за свое? – не успели мы сделать и пяти шагов, как он остановился и спросил меня. Все же Эрик – тугодум.
- Потому что не знаю, чего хочу. Если я просто так все расскажу, мне не поверят, подумают, что я убила ее и сейчас просто веду какую-то свою извращенную игру. Они должны понять все сами.
- А если не поймут? Ты не боишься этого?
- Боюсь. Но я однажды уже пережила их уход, переживу снова. Чуть больше крайностей, чуть меньше крайностей – я уже нахожусь в той ипостаси, когда ничего навредить не может, - с грустью произнесла я. Утро выдалось на удивление солнечным, и мы стали свидетелями прекрасного рассвета.
- Но и забыть уже ничего не поможет… - прошептал Эрик, оставляя меня одну. Где-то неподалеку треснула ветка дерева, и я поспешила догнать племянника, мало ли какой зверь мог бродить поблизости.
Когда мы пришли домой, никого из вампиров не было, Изабелла, мурча что-то себе под нос, готовила завтрак. Джастин, скорее всего, уехал на работу, как член совета старейшин, он пытался всеми способами изгнать из своей памяти изуродованные тела ребят-оборотней. Лелея свою ненависть к вампирам они зашли слишком далеко. А сейчас ему приходилось жить в чужом доме, более того в доме вампира, и быть благодарным им за спасение сына. С таким сложно свыкнуться. Тихое размеренное сопение из комнаты Элизы, не заставляло сомневаться, что она дома. Поднявшись в свою комнату, я взяла сменную одежду и отправилась замокать в ванную. Поначалу вода от температуры нашего тела быстро выстывает, но затем камень нагревается, и принятие ванны действительно становится прекрасным. Интересно, что будет, если смешать ром с кровью?!
- Опьянеешь, - присев на край ванной, безразлично произнесла Лили.
- Что? – пожалуй, я слишком расслабилась в пенной ванной, раз не поняла о чем говорит Лил.
- Если смешать выпивку с кровью можно опьянеть, но тогда пропадет чувство самосохранения и контроля, и ты пойдешь по улочке убивать всех подряд, - пояснила подруга. Так что выходит я спросила вслух? – Просто у тебя был такой взгляд, как будто тебе хочется напиться, вот я и решил предостеречь тебя от глупостей. Ты итак в последнее время их часто делаешь.
- Поэтому ты и пришла поговорить по душам, когда я ванной и тебе будет легче попытаться вдолбить истины мне в голову, топя меня в ней? – саркастично спросила я. Лили обворожительно улыбнулась, закатывая рукава своей водолазки.
- Ты такая догадливая, интересно в кого? – брызнув мне в лицо водой, с усмешкой спросила она. – Белла, я прекрасно понимаю, почему ты сделала это. Но все равно для меня твой поступок остается величайшею глупостью в мире. Я прекрасно знаю, что Алек и Калиф сделают для тебя, что угодно, даже с моста спрыгнут вниз головой, если ты захочешь. Но Аро будет интересно, ради кого ты терпела такую боль и он прекрасно понимает, что этот кто-то человек. Тогда получается, что ты могла раскрыть ему тайну, а из этого уже выходит нарушение закона. Просто так Аро не прикажет тебя убить – ты для него слишком желанна – к тому же, если с тобой что-то случится, то Алек выйдет из подчинения. Поэтому скорее всего эта наглая бездушная красноглазая морда придет сюда сам со своей свитой. Мне помнится: твоя последняя встреча с Джейн закончилась тем, что нам спешно пришлось смыться с Карибских островов, пока эта малявка приращивала себе руки. В этом местечке остался всего один оборотень и тот не прочь отказаться от этой дурной способности, ради мирной жизни с твоей копией. Так что защищать этот хилый городок придется нам, а ведь есть еще Виктория.
- Мы можем стравить Волтури с Викторией – они давно ее ищут, к тому же она нарушил главный закон, - задумчиво протянула я, смотря на нетающую пену на моей руке.
- Это будет потом, но вначале все равно будет чудный разговор по твою душу с Аро, - устало прошептала Лил.
- Я знаю, Лили, что ты предлагаешь: подговорить Алека устроить бунт и занять место царствующей семьи? На такое он точно не пойдет, не настолько он меня любит. К тому же пока Волтури не стоят за порогом нашего дома, не стоит о них думать. Дурные мысли, знаешь ли, материализуются.
- Можно просто рассказать всю правду, тогда стимул защищать тебя будет у многих, - я долго смотрела в печальные понимающие глаза подруги, прежде чем пристыжено отвести взгляд.
- Они даже не догадываются…
- Они никогда не догадаются, если ты им не скажешь, - проведя рукой по моему лицу, принуждая меня тем самым вновь поднять на ее глаза, Лили улыбнулась. – Дай им шанс все понять.
- Они скорее захотят убить меня, чем поверят, - резко встав и выбравшись из ванной, зло отрезала я. Порвав ремешок халата, я просто закуталась в него и вышла в комнату. – Как будто я раньше не думала рассказать им все, конечно же, думала. После всего того, что я наделала, они должны понять, что я это я, иначе они могут решить, что это просто злая шутка, что я убила Беллу и теперь просто играю с ними.
- Но ведь тайну может рассказать и Изабелла…
- Я спасла ее сына от смерти. Она тоже прыгнет вниз головой с моста, если попрошу, - едко заметила я. Чем больше Лили убеждала меня, тем больше я злилась и понимала, что уже натворила столько глупостей, что лучше будет пустить все на самотек, чем разобраться.
- Должен быть выход, - задумчиво протянула Лил, обняв меня. – Выход есть всегда, птичка.
- Только если они вскроют мою могилу и найдут все, что туда положено. В первые годы своих странствий я вела дневник.
Не став больше меня мучить, Лили ушла. В доме стало оживленнее: хлопали двери, пахло выпечкой, Эрик тихо ворчал себе под нос, что рыбий жир редкостная дрянь. Элиза напевая какую-то песенку спускалась на кухню. Хлопнула входная дверь, пришел кто-то из Калленов. Переодевшись, я вышла из комнаты и стала спускаться вниз - ко всем остальным. Выходя из своей комнаты, Эрик подмигнул мне, бросая капсулы рыбьего жира в цветочный горшок.
- Если ты расскажешь кому-нибудь… - в лучшей манере Джеймса Бонда начал он.
- Тебе придется меня убить?! – с притворным трепетом спросила я. Эрик усмехнулся, гордо похлопав себя по груди.
У самого подножья лестницы стоял Джаспер. Он смотрел, как мы спускаемся, весело препираясь, его переполняло какое-то непонятное, но очень приятное мечтание. Джас широко улыбнулся мне и, развернувшись, быстро ушел прочь из дома.
Он ведь не могу в меня влюбиться? Нет! Это исключено! Тогда чему же он был так рад?
Глава 8. Чувствуй, как я.
Я судьбы не боюсь,
Ибо ты мне судьба и звезда.
Мне не нужен весь мир
Ты - мой мир, моя истина и красота.
Эта тайна, известная многим
Это корень корней, ствол стволов,
Небо небес, дерево именем жизнь,
Растущего выше мечтаний души
И ума дерзновений
Это чудо, хранящее звезды от смерти.
Я несу твое сердце,
Твое сердце в моем.
Эдвард Эстлин Каммингс
Ибо ты мне судьба и звезда.
Мне не нужен весь мир
Ты - мой мир, моя истина и красота.
Эта тайна, известная многим
Это корень корней, ствол стволов,
Небо небес, дерево именем жизнь,
Растущего выше мечтаний души
И ума дерзновений
Это чудо, хранящее звезды от смерти.
Я несу твое сердце,
Твое сердце в моем.
Эдвард Эстлин Каммингс
Нести вахту больше не было смысла, и мы все медленно стали возвращаться к привычной жизни. Правда это самое возвращение началось с того, что в комнату Лили и Луки была установлена звукоизоляция. Порой, слыша их стоны, мне было жутко стыдно перед Торнами. Ну а первый день в школе, как и в начале года, был незабываемый. Целая толпа болеющих ветрянкой выздоровела. Если сказать, что нас избегали, значит, ничего не сказать – от нас шарахались, как будто мы проказой больны. А что творилось в столовой, когда мы туда пришли. Больше всего шепоток подростков и их взгляды веселили Луку, Эммета и Эрика. Все остальные предпочитали бы их игнорировать, если бы не Эмм с чувством пересказывающий все, что слышал. Когда к нему присоединилась Лили, то мне захотелось попытаться повеситься на ближайшей елке. Но зато это всех развеселило и напряжение, окутывающее нашу компанию, постепенно исчезло. Но только меня нервировал тот взгляд, которым Эдвард прожигал Элизу. Моя племянница от него не отставала, если бы взглядом можно было сжечь, то Эд давно бы уже превратился в головешку. Когда запас моего терпения стал исчезать, Эрик умудрился пнуть Эдварда.
- Смотри в какую-нибудь другую сторону, нечесаный ты наш, - растянувшись в милом оскале, протянул он.
- А то что? – насмешливо спросил Эдвард, смотря на парня.
- А то я оторву тебя голову… ну или что-нибудь еще… пониже, - не менее очаровательно, чем Эрик, улыбнувшись, прояснила ситуацию я. Тут же волна спокойствия охватила нас всех. Лили фыркнула и, хлопнув в ладоши, подхватила Луку и Элизу, отправившись на урок. Я не очень любила философию, поэтому шла к кабинету неторопливо, очень надеясь опоздать, тогда учитель выгнал бы меня с занятия. Джаспер пробежал мимо меня торопясь на свое занятие, но все же я успела почувствовать, как на долю секунды его рука коснулась меня. Засунув руку в карман, я извлекла небольшой листок бумаги.
«Объясни мне то, что я не понимаю, Белла Свон».
Белла Свон… Белла… Свон… Взгляд блуждал по окружающему меня пространству, ни за что не зацепляясь. Как он узнал? Пересилив ступор, я быстрым шагом вышла из школы. Сейчас, мне лучше быть где-нибудь подальше от людей. Положив вещи в машину, я скрылась в лесу. Краем рассудка понимая, что на территорию квилетов Каллены не посмеют зайти, я оказалась на скале, с которой однажды прыгала. Где я совершила ошибку? Как Джасперу удалось узнать, кто я такая? Но ведь я хотела именно этого, почему же так страшно?
С громким шумом волны разбивались о камни – это было как стук моего сердца. Я настолько сосредоточилась на нем, что совершенно упустила из виду, когда Джаспер сел рядом. Он молчаливо смотрел на меня, и я не отводила взгляд.
- Почему мы не смогли догадаться раньше, - хмыкнул он, сжав мою ладонь. – Ведь ты всегда была рядом, улыбалась и грустила в унисон с нами. Мы были так увлечены твоими поисками и разгадыванием загадки Элизы, что упустили из виду самое важное. Тебя – терпеливо ожидающую, когда вся ересь пройдет, и мы догадаемся. Белла, хоть я и знаю, что ты слышала все, что мы сказали на твоей могиле, я все же хочу сказать тебе это, смотря в лицо. Прости меня, пожалуйста, мне следовало быть более сдержанным.
- Не надо, Джас, я давно простила. Как ты догадался?
- Когда ты стала часто убегать в лес на охоту, Элис прижала Лили к стенке и выспросила ее, что же ты натворила. Она рассказала ей, что ты знаешь вампира, что может извлечь чистую кровь вампира и как это болезненно. Я боялся, что ты можешь сорваться и следил за тобой. Когда вы с Эриком разговаривали на дереве, я хотел уйти, но любопытство пересилило, и я подслушал ваш разговор. Это все было сущей ерундой, для меня все не складывалось в единую картину, поэтому я последовал за тобой домой, подслушав и ваш разговор с Лили. Тогда все кусочки стали складываться воедино: твое странное настроение, то, что Элис показалась, что ей звонила Белла Свон по телефону. То, как ты читала письмо и взгляд, которым наградила Эдварда, когда он сказал про Изабеллу Торн. Честно говоря, когда я писал эту записку, то думал, что это все мне кажется, что я просто слишком сильно размечтался. Но когда Элис сказала мне, что ты убежала из школы и сидишь здесь, прочность моей мечты значительно увеличилась. А сейчас отринув все предрассудки на счет твоей внешности, я смог тебя узнать. Что случилось тогда, когда мы ушли, Белла?
- Мне было больно, Джаспер. В груди зияла огромная дыра, края, которой мне никак не удавалось сшить. Я походила на сомнамбулу: делала все чисто на автомате, лишь бы двигаться. По ночам мне снились кошмары, и я просыпалась от собственных криков. А потом мое безумие обрело голос… Эдварда. В минуты опасности он говорил со мной: убеждал не кататься на мотоцикле, не прыгать с уступов в воду, не гнать по мокрой дороге без фар. Он убеждал, а я делала, мне нужен был его голос. Хотя бы таким извращенным образом, но он был рядом со мной. Вы ушли от меня думая, что моя жизнь продолжится. Но с вашим исчезновением из моей жизни не исчезло ничего мистического. Виктория осталась, она стремилась меня убить. Оборотни мешали ей каждый раз, как я по своей глупости оказывалась близко. Однажды, они не успели. Вернее будет сказать, однажды, она изменила тактику. Она испортила тормоза моего пикапа и когда я возвращалась из Сиэтла домой, то попала в аварию. Это было действительно страшно: оказаться заблокированной в тесном металлическом пространстве, разогревающемся от огня. Чувствовать, как огонь лижет кожу, и слышать истошный рык Эдварда в своем сознании. Джейкоб вытащил меня из автомобиля, спас то, что от меня осталось. Когда бинты сняли, и я увидела себя в зеркале – мир рухнул. Я больше не хотела, чтобы вы вернулись ко мне, больше не хотела оставаться в Форксе, что связывал нас вместе. Я сбежала на юг и там встретила Луку, он обратил меня. Яд довольно специфически вылечил мои увечья, как ты можешь заметить.
- Почему ты не рассказала нам все в первый день? – тихо спросил он.
- А вы бы поверили вампирше, которую увидели впервые в жизни, что она та Белла, которую вы выбросили как испорченную игрушку?! Я сама не узнавала себя в зеркале, и вы меня не узнали, когда увидели впервые. Я имело право сомневаться, Джаспер, - горестно воскликнула я. Волна особо сильно ударилась об скалу и от этого звука, мы вздрогнули.
- Твоя могила всегда там была или…
- Это было отвратительно, Джаспер, видеть с какой надеждой и болью вы смотрите на Элизу. Вы выспросили у меня все, что я могла о ней знать: вы понадеялись, что ее мать – это я. Мне не хотелось, чтобы вы так думали. Хотела, чтобы вы знали правду, что Белла Свон умерла давным-давно, у нее не было детей, да и жизни у нее не было. Это было спонтанным решением, наконец, узаконить свою смерть. Спровоцировать ваше желание прийти на кладбище и узнать есть ли там моя могила. Том сказал, что вы боитесь туда зайти, и я просто решила подождать.
- А почему не сказала потом, когда узнала, что нам было больно и плохо без тебя? – Джаспер почти с укором посмотрел мне в глаза.
- Тогда я уже не понимала чего хочу. Я знала правду, видела вашу боль, но вы не видели моей. Это было эгоистично, я знаю, но вы должны были сами узнать кто я такая. Должны были, наконец, отринуть прошлое, которое нас всех тяготило, и жить будущим. Я все выстроила для этого – отрезала все концы, спали все мосты, а вы все равно остались там: в том чертовом лесу, и никак не хотели выйти. Пойми, Джаспер, та Белла Свон не умерла после вашего ухода, в ее душе еще теплилась надежда, что вы вернетесь. Но все сгорело в машине: надежды и девушка, которую вы помнили. Назад уже ничего не вернуть – нужно было жить дальше. Я пережила свою боль, думала, что пережила вашу. Но та чертова надежда в голосе Элис выбила меня из колеи. Я дала вам подсказку, даже сама ее прочитала, а вы все равно подумали на другую. Ты будешь меня обвинять в том, что я отступила, Джаспер? В том, что все сделала, чтобы вы меня увидели? – досада и раздражение, наконец, нашли путь на свободу. Я имела право злиться на них, даже на ненависть имела право - никто не мог у меня его забрать, как право быть счастливой однажды.
- Нет, ты права. Но забыть тебя, значило увериться в правильности того поступка. А все мы знали, что он был неверным. Что ты будешь делать теперь? – осторожно спросил Джас.
- Ничего, пусть время решит за нас. Помимо тебя, наверное, уже знает Элис. Вы можете сами решить, рассказывать остальным или нет, - безразлично произнесла я. После этого разговора все во мне выкипело - ничего не осталось. Хотелось действительно стать статуей, не имеющей чувств.
- Прости нас за все, Белла, - тихо пробормотал Джаспер, вставая.
- Не стоит так часто просить прощения, а то истинный его смысл потеряется, - прошептала я, оставшись одна.
Спустившись вниз к воде, я долго смотрела, как волны омывают берег. Почему-то хотелось снять обувь и почувствовать песок под ногами. Почувствовать хоть что-то, заполнить хоть чем-то пустующую душу. Пустующую так давно, что казалось она никогда не умела любить. Ей было это неподвластно: у нее это отобрали. Как бы она ни желала чужой ласки, она не находила ее. Ни в дерзости Уила, ни в робости Алека – ни в чем. Пустой сосуд не удавалось заполнить никому. Он просто был разбит однажды в мелкую крошку. Я так убеждала Джаспера, что оставила все позади, что совсем забыла, что и душа моя осталась там позади, вместе с ними в чертовом лесу.
Удар был сильным, воздух из груди вылетел, все смешалось перед глазами, реальной была только земля, к которой меня прижимали. Все произошло слишком быстро, град пощечин и ударов по плечам не давал сориентироваться и только тихие всхлипы и чертыханья говорили мне, что лучше терпеть и не сопротивляться. Нерешительно открыв глаза, я увидела своего обидчика: Элис сидела на мне верхом, наотмашь ударяя все, до чего могла дотянуться. Сквозь ее рыдания и рык, я не могла разобрать ни единого слова, что она бормотала. Но ни слова, ни удары не могли мне причинить больше боли, чем слезы стоящие в ее глазах. Выдохнувшись, она уткнулась головой в мое плечо. Казалось, земное притяжение в ту минуту стало в сотни раз больше – слишком уж медленно моя рука поднималась, чтобы обнять моего маленького эльфа. На свете нет ничего, с чем бы ни справился вампир. Ничего кроме собственной глупости и гордости.
- Чертова идиотка… наглая, нахальная курица… мнительная дура…. Почему? Почему ты так со мной поступила? – на языке вертелся язвительный вопрос в ответ, но я просто посильнее сжала ее в объятиях.
- Все теперь закончилось, Элис. Просто выскажи все, отчего горит твое сердце, если еще есть что сказать, - мне больше нечем было оправдываться, им тоже. Так почему же не двинуться вперед, наконец? Почему между нами всегда есть эта чертова пропасть, даже теперь, когда мы все одного вида.
- Пообещай мне, что больше никогда, слышишь НИКОГДА, не уйдешь от нас, - прожигая меня страдающим взглядом, быстро протараторила она.
- Я не уйду от вас, обещаю, - было так легко согласиться с ее предложением. Я не уйду от них теперь никогда, если они сами этого не захотят.
Элис все же еще пару раз стукнула меня для профилактики, прежде чем мы продолжили свой путь домой. Несмотря на то, что мы объяснились с ними, что все выяснили я, почему-то, не чувствовала облегчения. В груди и в мыслях была пустота: ни мечтаний, ни желаний - ничего. Я ощущала себя одной из старейшин, когда они узнали, что их дети умерли. Элис не отпускала моей руки, из-за чего её страстное желание рассказать всю правду семье, почти заполняло и меня. Почти - всегда есть что-то мешающее мне.
- Вот черт! – громкое восклицание и бейсбольный мячик, выбивший довольно дорогостоящее остекление в одной из комнат моего дома, заставило нас с Элис застыть на месте, так и не дойдя до дома.
- Не парься, Эрик, до того как Лили и Лука вернуться, мы вставим стекло. А уж Белла то тебе голову не открутит, - с сомнением протянул Эммет, рассматривающий сеть расползающихся трещин на стекле. Подняв мячик, упавший как раз перед нами, я силой запустила его обратно и застывшую фигуру Эммета.
- Хэй! – вряд ли удар был болезненным, но Эмм все равно злобно взглянул на нас, в полностью выбитое окно, потирая пятую точку.
- Устроим им взбучку, Элис, - устало произнесла я. Сейчас я больше всего хотела оказаться одна. Мне совершенно не хотелось видеть их реакцию на всю правду. Мне не хотелось ни радости, ни боли, ни удивления. Я хотела рыжего песка, и чтобы он никогда не уходил от меня в тот день.
- Ты ведь никуда не уйдешь? Ты ведь вернешься домой? – с опаской спросила Элис, протягивая мне руку, чтобы удержать сейчас, здесь, рядом с ней.
- Я ведь обещала, - а я сдерживаю свои обещания всегда. – Иди, не стоит так долго сдерживать в себе правду, а то она сведет тебя с ума, - как уже свела меня.
Ноги сами несли меня к единственному человеку, с которым я хотела поговорить. Но кто-то уже был на могиле Чарли. Остановившись в нерешительности, я смотрела, как этот кто-то двинулся вперед, подходя к статуе на моей могиле. Он стоял недвижимым пару секунд, а затем толкнул фигуру плачущего ангела. С замиранием сердца я смотрела, как на куски разбивается белый мрамор. А мужчина же схватив лопату стал с усердием рыть. Да что он себе позволяет, придурковатый охотник за привидениями?!
Глухой звук удара о крышку гроба, остановил меня в паре метров от разрытой могилы. Я уже знала кто кромсает дубовую обшивку. Только вот что он хочет увидеть внутри? Он выдохнул с облегчением, не обнаружив тела. Зашуршала брошенная в гроб бумага.
«…Прошло столько лет, а я все еще явственно помню его последнее обещание. Он дал мне слово, что никогда больше никто из его семьи меня не побеспокоит. Так почему же, я не могу их найти, ведь я не давала ему такого обещания…
…Они меня теперь не узнают. Я больше не та Белла Свон, которой была. Уже не человек, но все равно их не достойна…
…О, нет! Он меня бросил, так почему я должна страдать. Я больше не буду грустить о них. Я их забуду, вычеркну из своей памяти и жизни. Их не существует, Калленов – нет…
…Уильям – чертов идиот. Безмозглый болван так сильно напоминающий мне насмешливого Эдварда. Из них двоих я люблю одного, жаль не Уила…
…Я люблю тебя, Эдвард Каллен…»
Он с жадностью проглатывал мои скупые мысли когда-то случайно попавшие на бумагу. Подойдя к краю могилы, я смотрела с какой нежностью он проводит рукой по последней строке.
- Тебя это не остановило, - он дернулся от звука моего голоса, как будто получил удар кнута по спине. Вскинув голову, он прожигал меня взглядом.
- У каждого вампира свой дар, если он вообще есть, так что вряд ли вы встречали подобных мне, - его голос, повторивший когда-то мои слова, звучал так тихо и надорвано. – Почему я не понял, ведь ты призналась в том кто ты.
- Ты никогда меня не слушал, - горько усмехнулась я. Эдвард выпрыгнул из могилы, встав рядом со мной. Его лицо было в каких-то паре сантиметров от моего. Я могла пересчитать все его ресницы, насладиться тем как он нервно облизывает губы. Разум метался как загнанная птичка в клетке, разрываясь между желанием поцеловать его и отойти от него. Должно быть, Эдвард это понял.
Поцелуй был неистовым. Каждый из нас хотел передать в нем всю ту гамму чувств, что душила нас все эти годы. Больше всего на свете я хотела, чтобы Эдвард больше никогда не выпускал меня из своих объятий. Он целовал мое лицо и шею, беспрестанно шепча: «Прости». Я так давно его простила, так давно ожидала этой минуты: его рук на моей талии, его тела, его поцелуев, его голоса – я ждала его так долго.
- Я больше никогда не покину тебя. Я так тебя люблю, - уткнувшись в мое плечо, прошептал Эдвард.
- Зарой могилу, - сказала я совершенно не то, о чем кричало мое сердце. Он отстранился, разжав объятия, и я сделала пару шагов назад.
Серые грозовые тучи весь день предвещающие дождь, наконец, отдали его людям. Тяжелые холодные капли звонко стучали по земле, асфальту и деревьям. Вдалеке мелькнула извилистая молния, раздался тихий рокот грома.
– Почему ты не догадался, как увидел меня? Почему смотрел на другую? Почему так уперто верил, что безгрешен? – мой яростный крик заглушал все прочие звуки. - Я была готова отдать тебе все, сделать все, что ты попросишь. Разделить с тобой свою душу и вечность. А ты предпочел ввергнуть нас обоих в Ад на Земле. Если ты так желал этого для себя, зачем было губить мою жизнь? Почему, черт побери, ты был настолько эгоистичен, что всегда думал только о себе? Как будто один ты страдал от того, что мы были разными. Не весь мир вертелся вокруг тебя, Эдвард, не вся вселенная молилась на тебя. Только я тебе боготворила, только я верила, что ты окажешься сильнее всех предрассудков. Что нашу любовь с тобой ничто не сможет погубить. Я верила в это до последнего, пока вера меня не покинула. Почему ты ушел? - молнии били в верхушки деревьев совсем рядом с нами, земля содрогалась от раскатов грома. И только нам двоим было наплевать на ураган бушующий рядом. Давно упав на колени, я била руками по воде скопившееся в небольшие лужицы, чтобы хоть как-то выпустить всю ту ярость и боль, что душила меня столько лет.
- Я люблю тебя! – его яростный крик, и какая-то часть мраморной скульптуры, пролетевшая в сантиметре от моего лица, заставили меня взглянуть на него. Возвышаясь передо мной, как палач, он и сейчас решал за нас обоих наше будущее. – Я смотрел на Элизу и пытался заставить свое сердце умереть, потому что верил, что она дочь Изабеллы Свон. Потому что чертов эгоист во мне истекал кровью: ты была счастлива, а я нет. Я любил тебя, когда ты была готова отдать мне все, когда думал, что ты счастлива с другим, когда думал, что лежишь здесь в этой могиле. Я всегда тебя любил, - Эдвард упал на колени передо мной, взяв мои руки в свои. - И вдруг появляешься ты - Белла Эванс: такая родная, такая неизвестная. Мне хотелось быть рядом с тобой. Будто рядом с тобой мое место. Каждая моя мысль была о тебе, я замечал каждый твой шаг, каждое движении. Все было таким родным и любимым, что мне казалось, что сумасшествие, наконец, наступило. Я влюбился в Беллу Эванс, являющейся копией Беллы Свон. И я сходил с ума от мысли, что предаю любовь к тебе ради того, чтобы быть рядом с точно такой же. Я узнал тебя, Белла. Я просто не думал, что две столь одинаковых Беллы – одна и та же Белла Свон.
Утихшая на время гроза началась с новой силой. Яростные порывы ветра сметали все на своем пути, деревья надрывно стонали, прогибаясь под безграничной силой природы. Я видела в его глазах боль и отчаяние, безграничную любовь и преданность. Его желание не отпускать меня теперь никуда, как ураган захлестывало меня с головой.
- Прости меня, - да, теперь пришла моя очередь просить прощения за все, что я натворила.
- Позволь нам начать все сначала. Не уходи от меня, - он принял мою просьбу превратно. Надрывный смешок вырвался из моей груди. Резко подавшись вперед, я повалила Эдварда на землю.
- Давай оставим все здесь – в этой могиле. И начнем, наконец, жить правильно, - Эдвард кивнул, собравшись сказать что-то еще, но я не дала ему этого сделать, поцеловав.
Где-то неподалеку бушевала гроза, и только слабый лучик закатного солнца, пробившийся сквозь толстые тучи, отразился от кожи Эдварда бликом сотней бриллиантов. Все как-то слишком сказочно, чтобы быть правдой.