Глава 3. Искатель приключений
То, что я собирался сделать, было чистым безумием. Пожалуй, по степени безумности этот мой поступок был где-то между прыжком с Тауэрского моста и попыткой снять проститутку для уроков сексуального воспитания. К несчастью для самого себя, в свои девять, почти десять, лет я уже сделал обе эти вещи. Хорошо прыжок с Тауэрского моста был не таким грандиозным, как это звучит: я спрыгнул с парапета на переходной полосе. А вот лекция о сексуальном воспитании от парочки проституток навечно убила мою детскую психику. Могу поклясться, что после словесного экскурса в гормональную жизнь подростка, на целую неделю на моих щеках и шее красовались отметины глубоко красного цвета. Так смущён и пристыжен я ещё никогда не был. Но, с другой стороны, я все же получил сто фунтов за то, что простоял рядом с этими фривольными дамочками некоторое время, пока они с упоением рассказывали мне все, что, по их мнению, следует знать молодому человеку.
Серьёзно, кажется, мне пора начать подыскивать воспитанных и достойных людей для общения с ними, а не только безмозглых кретинов с большим количеством налички на карманные расходы. Конечно, благодаря этим балбесам у меня было больше, чем пять фунтов в месяц на карманные расходы, и я не был вынужден ходить в неподходящих мне по размеру вещах Дадли, но порой все их довольно рискованные: «Подойди к полисмену и спроси, а как он мочится, если нельзя сойти с места?» выходили мне боком.
Как бы там ни было: в день, когда Дурсли повезли их маленького гиппопотамчика Дадли на приём к кардиологу, я собирался отправиться в Лондон на поиски загадочного магического квартала. Ричард подробно рассказал мне каким транспортом я мог добраться до нужной улицы, а уж за поиском магического здания вопрос вообще не стоял. Единственный вопрос оказался за наличными средствами: продав все барахло, которое можно было продать, и, забрав все долги, я собрал около шестисот фунтов. Я мог выменять с них сто магических золотых, но тогда остался бы без всяких средств к существованию. Поэтому я решил, что моё первое посещение магического квартала носило строго ознакомительный характер. И, возможно, только возможно, я хотел отыскать небольшое отделение медицинской помощи, которое там располагалось, чтобы они осмотрели мои глаза и высказали окончательный вердикт.
Вооружившись своей новомодной палкой Сорвиголовы и темными очками, которые купила мне тётя Петунья, чтобы я перестал пугать людей отметинами в моих глазах, выскользнул из дома со стороны кухни и потрусил в сторону автобусной остановки. Том сказал, что я мог вызвать специальный автобус волшебников. Обычно, достаточно было взмахнуть волшебной палочкой и, через пару минут, автобус бы приехал на зов волшебника. В случае, если волшебник не имел волшебной палочки, то достаточно было голосующего взмаха рукой. Так что я собирался быть слепой вороной размахивающей руками в разные стороны.
К моменту как я добрался до автобусной остановки, там было несколько самых рьяных сплетниц нашей улицы, поэтому мне пришлось спокойно продолжить своё движение вперёд. Когда косишь под слепого очень удобно не обращать внимания на неприятных людей, просто, слегка двигая палкой, продолжать прогулку. Если бы я мог, то избегал бы Дадли, таким образом, всю свою оставшуюся жизнь.
Вообще-то, по словам Тома, можно было вызвать Ночной рыцарь в любом месте, но это же автобус, так что по всем законам жанра его следовало поджидать на остановке. Хорошо-хорошо, иногда, моя логика была слишком моей и приносила мне один лишь вред. Но разве не такие маленькие моменты формируют личность человека, ну или хотя бы заполняют его психологическую карту.
Дождавшись, когда противные тётки уедут на подошедшем автобусе, я трусцой побежал к остановке, тут же принявшись размахивать руками. Со стороны это должно было выглядеть жутковато: словно одна из сцен из классического Изгоняющего дьявола. Устав прыгать и махать руками, я оперся локтями о колени, пытаясь привести сбитое дыхание в порядок. Может быть, стоило начать бегать трусцой по утрам или тоже напроситься на поездку к кардиологу? Кажется, несколько месяцев, проведённых мной на кровати в своей комнате, прислушиваясь ко всем посторонним звукам, сделали из меня ещё большего заморыша.
- Хэй, это ты нас вызывал? – ломающимся голосом окликнул меня парнишка лет четырнадцати. Так и не выпрямившись до конца, я застыл в странноватой позе, во все глаза, рассматривая представшее передо мной чудо. С виду это был обычный двухэтажный автобус, таких множество колесит по дорогам Лондона, но только вот он буквально лучился. Так что мне даже удалось рассмотреть рисунок ржавчины на открытой двери.
Срань господня, вот это красота!
Хор монашек в моей голове согласно закивали головами, оценивая этот шедевр магического света.
- Хэй, так это ты нас вызывал? – нетерпеливо потопав по ступеньке, прикрикнул парнишка, отчего его голос дал петуха.
- Э, да, я просто слепой и шум… я просто, думаю, мне нужно было время, чтобы понять, что передо мной, - снова разыгрывая карту слепого, я выпрямился, ухватившись за трость. Мелодичный звук магии был очень красивым: щелчки и звуки шестерёнок крутились как по маслу, а вот обычный автомобильный рокот, напоминал предсмертные хрипы, умирающего в вязкой жиже, дизеля. Не то чтобы я слышал что-то подобное раньше, но моё воображение довольно живо сопоставило все вместе.
- О, точно, давай я тебе помогу, - соскочив со ступенек, паренёк с такой прытью подхватил меня под локоть, что я стал немного опасаться, что с его добротой я чего доброго снова окажусь под колёсами. – Ну… это автобус для волшебниц и ведьм, попавших в трудное положение и вот…
- Вы выручаете из затруднительных положений только женщин? - усмехнулся я, забираясь внутрь автобуса. Все его пространство было заполнено пузатыми креслами. С виду они были очень даже ничего, только вот они не были как-либо закреплены к полу.
- Нет, - недоуменно ответил парнишка, пытаясь понять, что натолкнуло меня на такой вопрос. Подведя меня к пустому ближайшему креслу, он с ненужной силой усадил меня в него. Автобус дёрнулся, словно набрал скорость сто миль в час с момента старта, так что сила, с которой парнишка толкнул меня в кресло, оказалась очень даже уместной.
- Я, Стэн Шанпайк, ваш кондуктор в этом путешествии. И это автобус для ведьм и волшебников, попавших в трудное положение! Взмахните палочкой и входите в салон: мы домчим вас куда угодно! – наконец, поняв в чём совершил промах, счастливо выпалил Стэн. – Билет стоит одиннадцать сиклей, а ещё за три сверху полагается кружка горячего какао.
- Мне сказали, что вы принимаете и фунты, верно? – вцепившись в подлокотники кресла, сквозь зубы процедил я, побаиваясь как бы не расстаться с завтраком прямо сейчас.
- Верно, - неуверенно почесав затылок, Стэн принялся листать маленькую записную книжку, которая была прикреплена к его билетной сумке. – Три с половиной фунта!
Радости парня не было предела, когда он, наконец, нашёл эквивалент суммы за билет в валюте обычных смертных. Отдав Стэну точную сумму, я с лёгкой усмешкой наблюдал за тем, с каким восхищением он рассматривает деньги. Наверное, я точно так же буду рассматривать магические монеты.
- Так куда ты направляешься? Кажется, я не расслышал, как тебя зовут. Какие чудные у этих маглов деньги. Эй, Эрни, ты только глянь какие чудеса, - Стэн с ловкостью, которой я не ожидал от него, добрался до окна перед кабиной водителя, принявшись стучать в него, чтобы показать ему фунты. Вместе с тем как Эрни повернул голову, чтобы взглянуть на «магловскую» валюту дёрнулся и автобус.
Хор монашек в моей голове принялся креститься и шептать слова какой-то молитвы.
Эрни был обладателем огромных очков с толстенными бифокальными линзами.
Монашки начали меня отпевать.
- Ну и чудеса, как же они расплачиваются такими деньгами? Что у них и золота нет? – Эрни фунты заинтересовали, так что автобус продолжал выписывать невозможно странные кульбиты. С шумом сглотнув, я сильнее вжался в спинку кресла, уверен, что мои пальцы были белоснежными от того, как я вцепился ими в подлокотники.
- Есть. В банке. Неприкосновенный запас, - рублено выдавил я из себя. – Гарри. В Дырявый котёл.
- Хорошо, Гарри в Дырявый котёл, скоро прибудем, - хохотнул Эрни и снова вывернул баранку руля.
Божечки, если я переживу эту поездку, то клянусь, что перестану подсыпать Дадли всякую дрянь в еду; перестану ругаться; дразнить девчонок и на спор дёргать их за волосы. Клянусь, я все это буду делать, только бы добраться до финальной точки живым и здоровым.
Когда автобус резко остановился, я вылетел вперёд и был готов снова пострадать от разбитых стёкол и приземления в жёсткий асфальт, но Стэн оказался неплохим голкипером. Подхватив меня, он помог мне выйти на улицу и, вложив трость в руку, указал в какую сторону двигаться. С визгом, сдирающим всю резину с покрышек, автобус умчался прочь. Опираясь на трость, я пытался удержать внутри себя внутренности, переварившуюся пищу и желчь, хотя все это очень просилось наружу. Я даже не знал, что мне делать, то ли глубоко дышать, то ли вообще не открывать рот. Невероятным усилием воли, я выпрямился и, зажмурив глаза, стал размерено дышать носом. Несколько минут таких бесхитростных упражнений и меня перестало мутить. Моё самочувствие уже не было таких шатким, так что я смог расслышать размеренную бурную жизнь улицы. Прохожие сновали мимо, торопясь по своим делам, им и дело не было до слепого мальчика, который хотел их обблевать.
Почувствовав себя достаточно уверенным для того, чтобы начать движение по прямой, я открыл глаза, чтобы, наконец, увидеть магический паб, скрывающий в себе путь на волшебную улицу. Здание это было крайне невзрачным: в грязный потусторонний цвет кирпича золотистые крапины были вмонтированы так глубоко, что я сначала и не сообразил, что это такое. Такой магии я ещё никогда не видел: она словно замуровалась внутрь, чтобы никто не смог её найти и разрушить. Пока я не подошёл к дверям паба, то не мог услышать даже лёгкого волшебного звона. Глубокий рокот послышался лишь, когда я переступил порог.
Сам паб оказался довольно… обычным, я полагаю: все в нем было сделано из чего-то магического или с помощью магии, так что мне не составило труда все рассмотреть. Собрав свою трость и сняв тёмные очки, я последовал за пожилой парочкой волшебников, выряженных в смешные халаты, к задней части паба. Когда мы зашли в переулок, где должны были располагаться мусорные контейнеры, там, к моему величайшему удивлению, оказалась арка, открывающая вид на новую улочку.
Монашки, крепко ухватив меня за одежду, старались оттащить от этого проклятого места подальше, пока святой отец отчаянно хлопал меня псалтырем по лбу, пытаясь вдолбить хоть капельку здравого смысла.
Срань господня, да что же это творится?!
Пора было жечь мосты.
Когда я шагнул на булыжник волшебной улочки, ничего не изменилось. Меня не пронзила молния, а монашки не стали причитать, что душа моя отныне проклята, только лишь разочарованно качали головами. Правда, мне и дела уже не было до того, что они там причитали. Вся улица передо мной утопала в золоте.
- Выкусите, ханжи, я в белом списке у Санты, - пробормотал я, медленно бредя по улочке, во все глаза рассматривая маленькие магазинчики и снующих туда-сюда деловых волшебников и волшебниц. Все они были выряжены в эти смехотворные халаты, даже маленькие дети были в них. Если бы я мог, то сказал бы, что это был самый унылый прикид на самом унылом Хэллоуине во все времена. Хотя, если подумать, да, это был самый унылый вид одежды, которую можно было придумать.
Божественный запах из кондитерской заставил мой живот заурчать, но я был более чем уверен, что для начала стоило обменять фунты на волшебные деньги. Можно было запутаться во всех этих магазинчиках, но никак нельзя было не понять, где находится банк. Он возвышался над всеми этими одно и двухэтажными домиками, как Атлант по сравнению со смертными. С каждой ступенькой, ведущей меня к массивным дверям, я чувствовал себя все меньше и ничтожнее.
Перед дверью в банк стоял швейцар.
Срань господня!
Хор монашек дружно меня поддержал.
Это было какое-то существо и, в отличие от людей, я видел его полноценно. У этого маленького человечка, помимо большущей головы, были большие вытянутые руки и ступни. Кожа у него была смуглой и имела тот приятный оттенок, который бывает у южан. Хотя, конечно, самого этого человечка назвать приятным было нельзя. Всей своей внешностью и какой-то чванливой манерой держаться он больше отпугивал, чем заинтересовывал. Не впади я в такой ступор из-за того, что увидел первое цветное пятно в ставшем для меня золотисто-потустороннем мире, то, наверное, прошёл бы мимо, старательно отводя глаза. Но это было так давно, когда я мог взглянуть в глаза человека и увидеть их цвет, что мне буквально до слез захотелось стиснуть это маленькое старшенькое существо в объятиях.
- Поганые грязнокровки! От них нигде нет покоя, - довольно сильно ударив меня декоративной тростью, мужчина брезгливо поправил полы своего халата, будто я был каким-то диковинным куском… говна, одно присутствие которого может чем-то ему навредить. Хотя, серьёзно, самое диковинное, что можно было увидеть, стояло чуть дальше у дверей банка.
Снова надев тёмные очки, я самым невозмутимым образом стал разбирать свою трость. Теперь ознакомительная цель моего посещения магической улочки переросла в мстительную. Этот высокий болван с девичей косой обозвавший меня, пока ещё не знаю каким ругательством, собирался получить парочку чувствительных ударов моей тростью. И клянусь всем хором воображаемых монашек, которые поддерживают меня в трудные минуты, по натуре я был довольно мстительным типчиком.
- Простите, сэр, - остановив свою трость в нескольких дюймах от длинной ступни существа, как можно более почтительно обратился я. Просто надеюсь, что он не заметил, как стоя на первых ступеньках лестницы, я пялился на него как замороженный.
- Что вам угодно, молодой господин? – так же довольно любезно, но с большой неохотой спросил человечек.
- Мы ведь стоим у входа в банк, где я смогу поменять фунты на магическую валюту? – такого подобострастия и учтивости мне ещё никому не приходилось выказывать. Даже, когда меня поймали с поличным с украденной из библиотеки Камасутрой, я не лебезил перед библиотекарем, вымаливая не звонить Дурслям и не сообщать об этом инциденте. Я гордо вынес две недели наказания, устроенные мне дядей Верноном.
- Верно, молодой господин, - аккуратно взяв меня под локоть, он открыл передо мной дверь, и проводил внутрь банка. Прикрикнув что-то на чудном языке, больше смахивающем на отрыжку, он передал меня в руки к существу помоложе, а сам вернулся на своё место.
Этот забавный карлик имел рыжеватую шевелюру и глаза болотного цвета. Он широко улыбался мне, показывая заострённые зубы, и уж лучше бы он не улыбался. Оттенок его кожи был более светлым, мне кажется, у него даже были веснушки или он когда-то болел оспой.
- Добрый день, молодой господин. Меня зовут Элфрик. Чем я могу быть Вам полезен? – с необычайной прытью и радушием, которого я никак не ожидал от этих существ, предложил свои услуги Элфрик. Мы отошли чуть в сторону от входа, чтобы не мешать другим посетителям банка.
- Добрый день, Элфрик. Меня зовут Гарри. Я бы хотел обменять сто фунтов в волшебную валюту. Не могли бы Вы сопроводить меня к соответствующему… пункту обмена? – неуверенно предположил я. Если честно, мне хотелось быстрее избавиться от своего провожатого, чтобы просто понаблюдать за тем, что творилось в банке. Могу поклясться, что одно из этих существ измеряло на весах огромные драгоценные камни. Серьёзно, если украсть один такой, то всю жизнь можно жить в достатке. Хотя с тем, чтобы что-то украсть в этом банке были большие проблемы. Охранниками в зале для посетителей выступали все те же смешные существа, вооружённые самыми настоящими мечами. Быть разрубленным пополам от рук существ, правильное название которых я даже не знаю, совершенно не входило в мои планы.
- Конечно, сэр Гарри, пройдёмте со мной, - длинные узловатые пальцы Элфрика сомкнулись на моем плече, и мы пошли к дальнему окошечку, которое, кажется, все избегали. За стойкой сидел такой же молодой… да, черт побери, кто они вообще такие? Как бы там ни было, более молодые, кажется, помогали друг другу. Протянув купюры в окошечко, я стал ждать, пока знакомый Элфрика, отсчитает необходимое количество монет.
- Элфрик, Вы не могли бы мне сказать, кто этот мужчина, сильно надушенный цветочными духами, что стоит неподалёку? – опираясь на трость, поинтересовался я.
- У соседнего окна стоят двое господ, сэр, - поспешно заговорил мужчина, занимающийся обменом валюты. На его груди красовалась наклейка: Нагнок, младший стажёр. Переведя взгляд на Элфрика, я заметил наклейку и на его форме: гоблин-помощник.
Срань господня, так это были гоблины!
Толкин явно представлял их себе не такими.
- Высокий блондин с тростью, имеющей набалдашник в виде змеи, Люциус Малфой. Второй господин – это Джимми Кидделл, он торгует волшебными палочками вниз по улице, - продолжил уточнять Нагнок. – Оба мужчины щеголеваты и перебарщивают с духами.
Хохотнув, я порадовался тому, что мне в помощники достались молодые гоблины, которые только начали работать в банке, так что они ещё не были такими чванливыми, как все остальные. Если в банке есть какой-то опросник, то я непременно поставлю этим ребятам высокие оценки.
- Тот, что с тростью, он ударил меня, когда я стоял на первых ступеньках лестницы, назвав меня как-то пренебрежительно, - изображать оскорблённую невинность у меня получалась лучше всего. – Какая-то кровка или что-то такое.
- Грязнокровка, - предположил Нагнок, придвигая ко мне три аккуратны стопочки монет. Взяв одну из них, он вложил мне её в руку, чтобы я смог ощупать её. – Это галлеон, его чеканят из золота. Один галлеон равен пяти фунтам, так же он равен семнадцати сиклям. В вашем распоряжении девятнадцать галлеонов, - положив золотые монеты в правый карман крутки, я стал ждать остальные объяснения. Следующая монетка, которую вложили мне в руку, была меньше в диаметре и легче по весу. – Сикль, его чеканят из серебра. Один сикль равен двадцати девяти кнатам. В вашем распоряжении шестнадцать сиклей, - эти монетки отправились в левый карман куртки. А в моей руке оказалась самая маленькая и легка монетка. – Кнат. Его чеканят из бронзы. В вашем распоряжении двадцать девять монет. Таким образом, сэр, вы сможете расплатиться за свои покупки, не путаясь в сдаче.
Кнаты я положил в карман брюк. Теперь с таким количество монеток в своих карманах я собирался звенеть как один из оленей Санты. Почему у волшебников нет бумажной валюты?
- Грязнокровка, сэр, это высказывание, которое чистокровные волшебники используют, чтобы оскорбить тех, кто родился в магловской семье, - ввёл меня в курс волшебных ругательств Элфрик. – Хотели ли Вы провести ещё какие-нибудь денежные операции, сэр?
- Нет. Благодарю Вас за разъяснения о волшебной валюте, - я учтиво кивнул Нагноку, получив такой же учтивый кивок в ответ, который по идее даже и не увидел бы. – Не могли бы Вы сопроводить меня к выходу, Элфрик?
Когда мы проходили мимо окошка, где обслуживали Люциуса Малфоя, Элфрик попросил меня задержаться, быстро подбежав к гоблину и шепнув ему что-то на своём жутковатом языке, он вернулся ко мне. Кажется, молодой гоблин был крайне доволен собой, и возмущённое восклицание Малфоя позади нас было тому подтверждением.
- Возможно, я попросил Богрода взять с мистера Малфоя большую комиссию за его пренебрежительное отношение к вам, сэр, - как бы невзначай заметил Элфрик.
- Возможно, я собирался подкараулить мистера Малфоя у дверей банка и совершенно случайно стукнуть тростью, но Ваш вариант оказался куда изящнее, сэр Элфрик, - улыбнулся я, пожимая его руку. – Было приятно познакомиться с Вами, сэр. Удачного дня.
- Удачного Вам дня, молодой господин, - важно кивнул Элфрик, открыв передо мной дверь.
Хорошо-хорошо, может быть, этот народец и производил отталкивающее первое впечатление, но некоторые из них были славными. К тому же, было приятно снова увидеть человеческое лицо, наполненное живыми красками. Или почти человеческое.
Гоблины!
Срань господня, магическим банком заправляют гоблины!
Гоблины с их огромными головами и длиннущими пальцами. Гоблины с их манерой держаться свысока, хотя ростом они были чуть ниже девятилетнего ребёнка. Это просто… просто… гоблинская мафия! Для полного образа нужно было, чтобы их волосы были уложены с пробором, как в двадцатых годах, а в зубах была зажата сигара.
Это самое крутое знакомство, которое произошло со мной за всю мою жизнь!
Какими заманчивыми бы ни были все эти волшебные магазинчики с их волшебными побрякушками, я направился прямиков в кондитерскую. Делать этого явно не следовало, потому что стоило мне только перешагнуть через порог, как слюноотделение увеличилось в несколько раз. Смотря на все эти кексы и пироги, вдыхая насыщенный запах пряностей и сдобы, я захлёбывался в собственных слюнях. Так как это была лишь кондитерская, а не кафе, то мне пришлось определиться с выбором того, что я смогу унести в руках. Соблазн взять большой яблочный пирог был велик, но миленькие черничные кексы, казалось, обладали какой-то… магией. Не знаю, как ещё объяснить, но я купил дюжину кексов, отдав за них шесть кнатов.
Медленно прогуливаясь по магической улочке, я поедал кексы, во все глаза рассматривая причудливых волшебников и вещички, которые они покупали. Возможно, я не утверждаю, что именно так все и было, но мне очень казалось, что я был единственным адекватным человеком на этой улице.
Кто в здравом уме будет торговаться за печёнки слизней?
Или, открыв рот от восторга, рассматривать метлу, выставленную в витрине?
И почему никто не сказал всем этим людям, что под халаты нужно поддевать другую нормальную одежду?
Серьёзно, я увидел старика, который был выряжен в балахон со звездочками. Он был ему коротковат, так что старик на всю улицу щеголял тощими голыми голенями. И это никому, кроме меня не казалось странным.
Заглянув в лавку старьёвщика, я с определённым историческим омерзением рассматривал все эти панталоны всевозможного фасона и свободности. Зимний вариант был с начёсом. Женское нижнее белье было ещё хуже. Сфотографируй моделей в таком белье и ни один мальчишка не украдёт журнал, чтобы рассматривать втихаря. Скорее пойдёт в церковь и покается, что раньше делал подобное, но на него снизошёл святой дух и отвадил от дурных плотских мыслей.
Кроме мерзоты, которую волшебники творили с личной гигиеной, я обнаружил в лавке несколько действительно интересных вещичек. Например, кошелёк, монетки в котором не звенели. Под каждую монету было своё отделение, на удивление глубокое для небольшой конструкции всей вещи. Владелец лавки сказал, что в каждый карман войдёт сотня монет. Мягкая потёртая кожа кошелька была приятной на ощупь и пахла почему-то табаком. Старьёвщик хотел за вещицу двадцать кнатов, но я из принципа сторговался до пятнадцати. За вторую вещь мы торговались ожесточённее, и мне удалось сбросить целый сикль со стоимости. Так что наручные часы, которые никогда не останавливались и всегда показывали точное время, в какой бы части мира ты не оказался, а также могли показать карту звёздного неба, если нажать на рычажок заводного механизма, обошлись мне в два сикля вместо трёх.
Выйдя из лавки абсолютно довольный собой, я доел последний кекс и направился в кафе-мороженое, чтобы выпить чего-нибудь тёплого. Большая кружка горячего шоколада пришлась очень кстати. Сыто потягивая вкусный напиток, я посматривал в окно, чтобы решить куда двинуться дальше. Было ещё не слишком поздно, так что Дурсли не спохватились бы на мои поиски ещё пару часов. К тому же совершенно точно, что мне нужно было какое-то время, чтобы пища улеглась, и я не расстался бы с ней в Ночном рыцаре. Проезд на автобусе оказался довольно дорогим по местным меркам.
Пока я наблюдал за волшебниками, делающими свои покупки или просто праздно гуляющими, как я, то заметил щеголеватого волшебника, который стоял в очереди в банке вместе с мистером Малфоем. Продавец волшебных палочек. Имело смысл приобрести её, чтобы не махать руками, прыгая на месте, как редкостный идиот. Расплатившись за шоколад, я направился выполнять задуманную миссию, надеясь, что у меня хватит средств на покупку волшебной палочки. Интересно, что они вообще ими делали?
Шагнув внутрь магазина Чудесных волшебных палочек Джимми Киддела, я тут же захотел развернуться и выйти прочь. Запах цветочного парфюма был таким сильным, а воздух в помещении таким влажным и тёплым, что мне стало дурно.
- Это очаровательно, молодой человек, вы желаете приобрести свою первую волшебную палочку? Вы сделали верное решение, придя в мой магазин, - щёголь ухватил меня за руку и, усадив на табурет, принялся расписывать достоинства волшебных палочек, выполненных его рукой. Вся его речь от первого и до последнего слова изобиловала цветастыми эпитетами, прославляющими своё мастерство. Он был даже хуже девчонки подростка впервые понявшей, что с помощью косметики можно скрыть свои изъяны и подчеркнуть достоинства. Он был из тех, кто намалёвывался всем подряд, считая, что чем ярче, тем лучше.
- Итак, молодой человек, теперь, когда вы знаете, какой замечательный выбор сделали, придя в мой магазин, скажите же мне какой рукой вы держите палочку? – Джимми Киддел смотрел на меня заинтересовано, готовый приступить к выбору волшебной палочки. А я пытался стереть из своего воображения картину мистера Киддела щеголяющего перед зеркалом в свободном женском боди с начёсом, наносящего яркие красные румяна на щёки.
Монашки побросали свои библии, стремясь как можно быстрее сбежать от всей этой чертовщины.
- Правой рукой, - выдавил я, как только смог хоть немного избавиться от назойливой картины в своём воображении.
- Отлично, давайте же начнём наш выбор, - пропел Джимми, подойдя к рабочему столу, за которым прятался, когда я зашёл в магазин. – Такой очаровательный молодой человек вам точно должно будет подойти что-нибудь с шерстью единорога.
Бегая от одного стеллажа с узкими коробками к другому, Джимми возбуждённо бормотал что-то себе под нос, вытягивая то одну, то другую коробку. Вскоре на его рабочем столе собралась приличная гора из тридцати или около того коробочек. Он давал мне по одной палочке, каждый раз декламируя какая искусная на ней резьба, и сколько сил он потратил на то, чтобы её создать. Мне, правда, не удавалось ни почувствовать, ни взглянуть на эту резьбу, потому что Джимми забирал палочку из моей руки почти сразу же после того, как вкладывал. Если честно, от выбора волшебной палочки я ожидал чего-то большего, чем десятисекундного удержания в руке.
- Эта непременно должна Вам подойти, - несмотря на то, что на столе осталось ещё достаточное количество не открытых коробок, Джимми сиял от уверенности. – Красное дерево и волосы с гривы единорога. Я выполнял резьбу для этой палочки целую неделю. Она настолько тонка и прекрасна, что я полностью уверен – она будет ваша.
От такой его уверенности даже я как-то приободрился. Джимми вложил палочку мне в руку и, затаив дыхание, мы замерли, ожидая… Бог знает чего мы там ожидали, но ничего не случилось.
- Может быть, я не настолько прекрасный как Вам кажется, - осторожно предположил я, возвращая ему палочку.
- Ну что Вы, молодой человек, вы очаровательны. Кажется, это я начал не с того, - убирая палочки на свои места, Джимми стал походить на разумного человека, призадумавшись над тем, что он ещё мог мне предложить. – Давай попробуем палочки с перьями Фвупера.
На этот раз он переложил на стол ещё больше коробочек. Должно быть, Джимми очень любил делать палочки с перьями этой причудливо названой птицы. Так как теперь я уже примерно знал, что ожидать, то стал внимательно присматриваться к палочкам, чтобы полюбоваться на все то, о чём рассказывал мастер. Может, он и выглядел как вырядившийся во всё броское болван, но руками работать явно умел: причудливые золотые завитушки узоров украшали рукояти палочек. У некоторых особенно тонких палочек узор вился по всей длине. Иногда на кончике палочки была какая-то фигурка: маленькая башенка или крохотный дом. Каждая палочка Джимми Кидделла была маленьким красивым произведением искусства. Но только вот ни одно из них не подходило мне.
- Совсем ничего понять не могу, ведь для этой палочки я использовал такое красивое розовое перо, а вишнёвая древесина украшена так тщательно. Только взгляни, как она прекрасна! – Джимми снова протянул мне палочку, на которую возлагал такие большие надежды. Но, как и в первый раз, ничего особенного не произошло.
- Может быть, в этом все и дело: я не могу её увидеть, - сняв свои тёмные очки, я поднял глаза на встревоженного волшебника.
- Ох, так вы слепы, - печально заметил Джимми, проведя рукой по тонким светлым шрамам, что ещё остались у моих глаз. – Тогда, возможно, нам следует попробовать совсем другие палочки.
Впервые, за все двухчасовое мельтешение, которое происходило в магазине, с момента как я переступил его порог, Джимми стал серьёзен. Он убрал все палочки с перьями Фвунка… с птичьими перьями на свои места, и растеряно остановился.
- В принципе, мне не так уж и нужно покупать палочку. Вам не стоит так расстраиваться, - не знаю, кто кого в данной ситуации должен был успокаивать, но Джимми из яркой профурсетки вдруг в одночасье превратился в потасканную жизнью проститутку.
Монашки разочарованно закрыли лица руками.
Если честно, я сам был немного в шоке от сравнительного ряда, который пришёл мне в голову.
- Что Вы, молодой человек, мы непременно подберём вам палочку. Просто, я никогда не думал, что мне придётся кому-либо их предлагать, - став вынимать очередные коробочки, рассказывал Джимми. - Когда я только начинал заниматься этим делом, то стремился стать значительнее Оливандера. Делал волшебные палочки с немыслимым сочетанием ингредиентов. Оказалось, что никому они не подходили. Другие мастера подтрунивали надо мной. Тогда я стал делать более доступные и лёгкие палочки - мой юношеский максимализм сменился прагматичностью.
Если честно, смотря на количество коробочек, которые он водрузил на свой стол, ничем его юношеский максимализм не сменился. Джимми расформировал выбранную коллекцию на несколько маленьких.
- Сердечная жила фестрала и яблоня, - протянув мне первую палочку, мастер несколько минут рассматривал, как я держу её в руках и упаковал обратно. Все небольшая коллекция коробочек, повинуясь взмаху его руки, вернулась на свои места на полках. В первый раз за день я увидел, как настоящий волшебник колдовал. Вспышка золотого света, сформировавшаяся в его кисти, вихрастым потоком подхватила все коробки и понесла к полкам. Чем ближе футляры с палочками были к стеллажам, тем меньше золотистых крупиц охватывало их. В конце концов, когда все палочки заняли свои прежние места, вокруг них витало лишь несколько золотистых крупиц.
- Пихта и шкура с крыльев фестрала, - палочка, представительница второй мини коллекции, оказалась в моей руке. Тёплая древесина приятно лежала в руке, узор на рукояти был не слишком комфортным, но палочка хорошо чувствовалась. – Палочка выжившего, но все же не совсем то, что вам нужно.
Второй набор палочек вернулся на свои места. Перед Джимми возникла небольшая дилемма. Кажется, он, наконец, догадался, какая именно волшебная палочка должна была мне подойди, и отчаянно хотел найти её с первого раза. Нервно ощупывая то один футляр с палочкой, то другой, он смахивал на человека, который отдавал свою судьбу в руки детской считалочки.
- Порошок из глазного яблока фестрала и сикамора, - в конце концов, выбор Джимми пал хоть на что-то. Достав палочку из футляра, он затаил дыхание, когда передавал её в мои руки. Серьёзно, если и с этой палочкой ничего не выйдет, то Джимми утопится в Темзе.
Но…
Все получилось!
Волна тепла прошлась от палочки по моей руке. Хору монашек следовало бы прокричать что-нибудь вроде: «Срань господня, да что же это творится?» Но они молчали, так же, как и я, приворожённые ощущениями.
- Я же говорил, что мы обязательно подберём Вам что-нибудь, - счастливое настроение снова вернулось к Джимми и, распределив все оставшиеся коробки по своим местам, он громко хлопнул в ладоши. – Как Вы можете почувствовать, полировка древесины столь искусна…
Привычное пустословие вернулось вместе с хорошим настроением, так что я перестал обращать внимание на дифирамбы Джимми самому себе. Палочка была куда проще, чем все первые предложенные мне. Видимо в молодости он, действительно, старался быть более деловитым и серьёзным. Единственным украшением палочки было крестовое тиснение на рукояти.
- Хорошо-хорошо, Джимми, я прекрасно чувствую, насколько искусно она отполирована, и как хорошо гнётся, она даже пахнет довольно приятно, но давайте перейдём к технической части вопроса. Какова её длина? Что значат её составляющие? Какова её цена? – мимоходом глянув на часы и ужаснувшись, я решил поторопить Джимми.
- Я решил поэкспериментировать с элементами из ингредиентов фестрала, потому что в самой известной - Бузинной палочке - содержится его волос. Хагрид любезно предоставил мне ингредиенты. Ведь это он обычно заботится о тушах мёртвых животных. Сикамора прекрасная порода дерева и чаще всего она отвечает любителям авантюр. Палочка получилась весьма любопытной и сильной. На выставке волшебных палочек, которая в тот год проводилась в Париже, Оливандер довольно высоко оценил её. Правда, он сказал, что мне вряд ли удастся её когда-либо продать. Боже мой, она ждала Вас всего лишь пятнадцать лет, молодой человек! Большинство палочек из магазина Оливандера так и не находят своего хозяина. Я сегодня же скажу этому старому пню, что продал эту великолепную палочку! – Джимми пустился в витиеватые размышления как будет лучше преподнести своему конкуренту это новость. Он даже предположил, каким будет лицо у пожилого мастера, и как он будет горько рыдать, что не сделал такую палочку сам. Складывалось такое впечатление, что Джимми впервые за пятнадцать лет удалось продать стоящую палочку и ему не терпелось сообщить об этом всему миру.
- Так сколько она стоит? – нетерпеливо перебил я, надеясь, что мой вопрос прекратит его словесные излияния.
- Три галлеона и одиннадцать сиклей, - небрежно заметил Джимми, продолжив репетицию своей напыщенной речи. Отсчитав необходимую сумму, я оставил её на рабочем столе волшебника и, прихватив футляр от палочки, выбежал из магазина.
Я грандиозно опаздывал!
К тому моменту, как Стэн вывел меня на автобусную остановку неподалёку с домом, было уже за полночь.
Дурсли собирались меня убить.
Монашки и святой отец, кажется, собирались помочь им избавиться от моего тела.
Мой план возвращения был не таким уж и плохим: я хотел прошмыгнуть в дом через дверь на кухне и, тихо пробраться в свою комнату. А утром я бы сделал столь удивлённое и невинное лицо, будто и не выходил из дома вообще. Но, к сожалению, тётка дожидалась меня, сидя на кухне. Увидев её, сидящую с чашкой чая и пузырьком с успокоительными каплями, мне захотелось перекреститься и убежать из дома.
- Где ты был? – поднимаясь со своего места, тихо, чтобы не разбудить никого из своих мужчин, прошипела она. – Я звонила в дом престарелых, на этот раз ты не был у бабушки с дедушкой.
Такая великолепная ложь, о которой я даже и не подумал, умерла сама собой, задушенная сообразительностью тётки. Судорожно бегая глазами по всем предметам, находящимся на кухне, я пытался найти хоть какой-нибудь намёк на спасательный круг.
- Ты нашёл что-то в её чемодане, поэтому и ездил расспрашивать родителей? – неожиданная проницательность тётки пугала меня. Обычно, это я соображал с такой прытью, а не она. – Но ведь я же все проверила, не было там ничего кроме этих глупых мантий. Да и что вообще могли сказать тебе родители? Они уже давно начали путать нас с ней, считая, что это я умерла, а не она. Что ты выяснил?
- Она была волшебницей, а вы ей завидовали. Завидовали тому, что она была такой одарённой и яркой, такой красивой, а вы, - неопределённо взмахнув рукой, я поспешно захлопнул рот, пытаясь не утопить себя ещё больше.
Кой черт дёрнул меня сказать, что тётка уродина?
Я бы ведь ещё мог выкрутиться, а теперь даже монашки махнули на меня рукой.
- Что дала ей эта магия и красота? – насмешливо фыркнув, парировала тётка, будто я и не оскорбил её вовсе. – Никчёмного муженька, который кроме глупых шуток и сделать ничего больше не мог? Общество, которое презирало её, из-за того какой она крови? Её бесконечные слезы, когда пришлось спрятаться, чтобы защитить первенца? Смерть, потому что она доверилась своему никчёмному мужу и его друзьям? Этому я завидовала?
С такой точки зрения завидовать действительно было нечему.
- Но чему-то вы завидовали, если ни разу не рассказывали мне о ней. Если сказали, что они разбились на машине и запретили расспрашивать. Вы отдали мне этот чёртов чемодан, когда я потерял зрение. Таскали в церковь на все эти проповеди, заставляли исповедоваться, чтобы что? Святой отец с маслянистыми глазами сказал мне сколько раз прочитать Отче наш за то, что я спёр порно журнал из магазина. Вы запирали мне в чулан на несколько дней или заставляли, как проклятого, пересаживать эти чёртовы розы. То есть, по-вашему, получается, что вы ни капельки не завидовали младшей сестре, а все это вытворяли от большой любви ко мне? Тогда, какого черта, Дадличек растёт такой нелюбимой свиньёй в родной семье? – зашипел я, парируя насмешливую речь тётки.
Впервые два представителя семьи Эванс собрались серьёзно поговорить по душам. Но получалось, что мы лишь злобно шептали друг на друга, чтобы, не дай Бог, не разбудить Вернона и Дадли, спящих на втором этаже. Более абсурдной эта ситуация стать уже не могла.
- Они бросили тебя на пороге моего дома с одним чёртовым письмом, в котором не было ни одного слова о произошедшем. Мне пришлось писать письмо мерзкому мальчишке Снейпу, чтобы узнать, что случилось с сестрой. Пришлось унижаться, чтобы выяснить, что моя дражайшая сестрица-разумница доверила свою жизнь трусливому предателю, лишь потому, что он был другом её никчёмного муженька. И этот мир выбросил тебя, завёрнутого в одеяло, ноябрьской ночью под чужой порог. Черта с два я собиралась отдать тебя в этот мир обратно, - тётя так рьяно шипела на меня, что даже брызгала слюной. – Ты таскал мелочь из карманов Вернона, обменивал безделушки, которые мы складывали в подвале, на сласти и всячески задирался с другими мальчишками в садике. Церковь и тяжёлая работа должны были тебя дисциплинировать.
- Ох, так церковь и работа должны были меня дисциплинировать! – горько усмехнулся я. – Тогда какого черта, ваш Дадлюсичек колотит тех, кто меньше и слабее его, забирает у них конфеты и домашнюю выпечку? Да он предложения больше чем из двух слов написать не может. Избалованный кретин! С его дисциплиной и воспитанием получается все отлично?
В запале мы подошли близко друг к другу, чтобы шипеть ещё тише. И тут, внезапно, дверь на кухню открылась и Дадли, не открывая глаз, прошёл к холодильнику, достал кусок торта и, смачно откусив от него, пошёл обратно, все так же, не открывая глаз.
Как оказалось, ситуация могла стать ещё более абсурдной.
На несколько минут мы так и застыли, прислушиваясь к тому, как Дадли возвращается в свою комнату.
- Я знаю, что магия существует. Знаю, что магический мир странный и абсурдный. Но там я могу быть полезным: могу видеть магию, а здесь я - слепой мальчишка, которого вы собираетесь отдать в закрытый пансион. Избавиться от меня так же, как когда-то избавились волшебники. Между вами и ими нет никакой разницы.
Удостоверившись, что последнее слово осталось за мной, я вышел из кухни, направившись в свою комнату.
Монашки участливо кивали головами, пожимая меня за плечи.
Срань господня, у меня самые странные воображаемые друзья, которых только можно представить.
Разумеется, последовало наказание. Меня заперли в доме и, если я и выходил на улицу, то в сопровождении тёти Петуньи. Долгими неделями этого наказания, я читал мамины учебники. Память у меня была как у Шерлока Холмса так что, выучить многое из того, что в них было написано, не составило труда. А вот с тем, чтобы добиться правильного результата были проблемы. Иногда заклятия получались буквально с первого раза, что может быть проще незамысловатого взмаха волшебной палочкой и произнесение латинского слова. А вот когда техника движения усложнялась, да и слово становилось более мудрёным, результаты получались кардинально различными. Хотя меня это нисколько не огорчало: подумаешь, не получилось поднять в воздух носовой платок, зато я каким-то образом создал красивые мыльные пузыри. В один из них даже попал тот самый носовой платок, и он поднялся к потолку. Тем или иным способом я все-таки добивался желаемого результата от заклятий, хотя моя спальня и стала напоминать место побоища.
Мой рьяный энтузиазм по изучению магии и истории магического мира, в частности войны с Тем-кому-дали-ещё-более-дурную-кличку-чем-мне, зашкаливал за все пределы разумного. После того, как меня впервые выпустили из дома одного, я снова посетил магическую улицу. На этот раз я собирался обменять двести фунтов, честно признаюсь, я спёр их у Вернона. Так как меня держали в доме довольно долго, то я забирал мелочь из его карманов, и вынимал мелкие купюры из бумажника. Такими нехитрыми манипуляциями и нашёл необходимую сумму. Если бы я забрался в копилку Дадли, то раздобыл бы ещё больше, но боюсь, если бы даже пенс из его копилки исчез, то меня бы выпороли и заперли в чулане.
На этот раз, когда я зашёл в банк, Элфрик сразу же подошёл ко мне.
Выкусите, я приобрёл своего кореша в мафиозной гоблинской среде.
- Что бы вы хотели сделать сегодня, сэр Гарри? – Элфрик чуть отвёл меня в сторону, чтобы мы никому не мешали, пока я соображал.
- У меня есть двести фунтов для обмена, - я чуть потряс мелочью в кармане. - Мне так же интересно, могу ли я открыть счёт в Вашем банке и можно ли как-нибудь производить обман денежных средств без посещения банка?
- Для обмена денежных средств или снятия с вашего счета Вы можете послать в банк свою сову. За проведённую операцию банк возьмёт комиссию в сикль. Счёт в банке Вы, разумеется, сможете открыть. Каждый год к сумме, находящейся в вашей ячейке, будет прибавляться небольшая сумма процентов, - разъяснял Элфрик, подводя меня к окошку Нагнока.
- А как Вы узнаете, что это именно я послал письмо, а не кто-то другой, кто хочет украсть мои деньги? – на этот раз мне пришлось доставать мелочь вместе с купюрами, так что получилась значительная кучка налички.
- Не беспокойтесь, сэр, мы узнаем, - Элфрик улыбнулся мне столь кровожадно, что меня чуть не передёрнуло. Ясно-понятно, что он думал, что я не увижу его оскал, поэтому и был таким открытым и свободным в своих эмоциях.
- Звучит уверенно и надёжно, - улыбнулся я. – У меня есть ещё один вопрос: мои родители были волшебниками, может быть, они оставили мне какое-то наследство?
- Это легко выяснить, сэр, - пояснил Нагнок, снова давая мне по одной монетке и сообщая, сколько таких было в стопке. – Элфрик сопроводит Вас к Рагноку, ответственному за распределение наследства, и Вы сможете узнать были ли у Ваших родителей какие-то средства в нашем банке. Можем ли мы узнать Ваше полное имя, сэр?
- Гарри Джеймс Поттер, - лучшей анонимностью в Косом переулке для меня была одежда простецов. Волшебники, замечающие меня на улице, раздражённо покачивали головой, будто увидели дворовую собачонку, которую никак не получается прогнать и больше интереса к моей персоне не проявляли, так что я спокойно назвал своё имя гоблинам.
- Семья Поттеров давние наши клиенты, - почтительно заметил Элфрик, как-то даже выпрямившись и стараясь держаться более важно. - Я могу сопроводить Вас к Рагноку, сэр. Он ответит на все интересующие Вас вопросы.
- Не стоит, Элфрик, я пока не стремлюсь стать обладателем большего количества золота, чем у меня уже есть, - похлопав себя по карманам улыбнулся я. – Было приятно снова иметь с Вами дело…
- Нагнок, сэр, - тут же представился гоблин. Кажется, они оба стремились показать себя более важными и значимыми, чем являлись на самом деле.
- Нагнок, - улыбнулся я, кивнув ему. – Вы не могли бы проводить меня к выходу, Элфрик?
- Разумеется, сэр Поттер, - гоблин взял меня под руку, и мы двинулись к выходу из банка. Все-таки, каким красивым был главный зал. Интересно, что было за многочисленными дверями?
В издательском доме «Обскурус» я обнаружил довольно внушительную подшивку газет за тот год, когда стал всемирным любимцем, лишившимся семьи, но победившем злодея. Никакой особенно важной информации эти газеты не несли, хотя длиннющие списки некрологов, занимающие несколько страниц, были устрашающим зрелищем. Разумеется, читая имена погибших в этой магической войне волшебников, я понимал почему все оставшиеся выжившие вознесли мою семью на пьедестал, но я все равно не понимал, как они позволили до такого дойти. Почему позволили столь радикальным и опасным идеям завладеть умами своих детей? В какую сторону смотрела их тайная полиция?
Изучая открытую информацию об операциях авроров против представителей Тёмного лорда, я наткнулся на несколько интересных книг. Книг, полностью посвящённых мне!
Я считаю, это фурор.
Для исполнения всех своих честолюбивых мечтаний, осталось только плюнуть с Эйфелевой башни!
В результате всех своих изучений, я пришёл к выводу, что магический мир и правда был довольно странным местечком, в котором порой напрочь отсутствовала логика и здравый смысл. Как находясь в здравом уме можно было пытаться выводить драконов?
Драконов!
Огромное многотонное живое существо, которое могло на завтрак сожрать маленькую деревушку и сжечь к чертям половину Лондона просто потому что так звезды сошлись.
Или возьмём к примеру их тюрьму. Её охраняли существа, о которых волшебники вообще ничего не знали. Этих существ нельзя было убить, а заклятие, которым можно было их хоть как-то контролировать, было настолько сложным, что половина волшебников его и выполнять не умеет.
Монашки согласно качали головами, прислушиваясь ко всем моим возмущениям.
Волшебный мир, который, казалось, должен быть сказочным, чудесным и таким невообразимо крутым, оказался таким же запутанным, как и обычный. Только здесь тебя ещё мог сожрать дракон или мантикора, или укусить оборотень, или утопить русалка, или тролль мог откусить тебе голову. Можно было придумать не одну тысячу смертельных ситуаций, в которых можно было расстаться с жизнью благодаря какому-то магическому существу. И это ещё не беря в расчёт саму магию и людей, владеющих ею.
Шансы глупо умереть в магическом мире были куда выше шансов прожить скучную жизнь в этом мире. Складывалось такое впечатление, что у каждого волшебника был какой-то особенный пунктик: «Нужно прожить жизнь так, чтобы о тебе осталось упоминание в истории. В противном случае, умри так, чтобы это попало учебник о магических существах».
Почему владея Магией никто из них не жил спокойно, наслаждаясь чудесами?
Вступая в волшебный мир, больше всего на свете мне не хотелось расплатиться за магию, которую я получал, своей верой в чудеса. Без неё это приключение не стоило и начинать.
Обзорам